О ВЫСТАВКЕ

Проект «Карта и территория» был впервые показан в московской галерее «Триумф» в самом начале 2014 года, незадолго до первых залпов российско-украинской войны. Он получился многосоставным и в последующие годы видоизменялся, «ветвился» и был представлен разными фрагментами под другими названиями, в частности, «Поверхность письма» (совместно с Алиной Белишкиной, в Вертикальной галерее, устроенной в пустой шахте лифта на бывшем заводе «Ленполиграфмаш», СПб) и «Запрет на образ» в рамках групповой выставки «Тихие голоса» (куратор Людмила Белова) в Музее истории Петербурга в Петропавловской крепости и в музейном центре «Площадь Мира» в Красноярске. Предложение показать его в московском Музее ГУЛАГа в 2017 году натолкнулось на удивительный по своей политической откровенности публичный отказ, подробнее о котором можно почитать здесь.

Идея проекта пришла мне в голову благодаря большой книге архивных фотографий «Неизвестная блокада» (СПб, Лимбус-Пресс, 2002) Владимира Никитина и личному общению с ее автором, ныне, к сожалению, покойным. Никитин рассказал, как в архиве НКВД-КГБ — тогда это еще было относительно несложно — получил для изучения дело своего однофамильца, фотографа-любителя Александра Никитина. Последний был осужден за фотографирование в блокадном Ленинграде без разрешения и умер в тюрьме в 1942 году — поплатился жизнью за естественное желание быть свидетелем истории. В 1950-е годы он был посмертно реабилитирован советским судом как жертва политических репрессий.

Метафора карты и территории — сопоставление образа и реальности, попытка ответить на вопрос, насколько тот или иной образ соответствует реальности и насколько ее искажает, преднамеренно или в силу каких-то естественных причин.

Основная мысль «Карты и территории» — как относиться к большим историческим нарративам и документам, в особенности к визуальным, как воспринимать историю авторитарной страны, если «документы» фальсифицируются, а их производство и распространение тщательно цензурируется? Как сказывается бюрократический факт запрета на свидетельство на формировании образа исторического события? Чтобы поразмышлять над этими вопросами, в самой первой версии проекта я попытался за счет смешения вымысла, полуправды и вроде бы реальных фактов высветить некоторые приемы формирования советского исторического нарратива о ленинградской блокаде. В частности, я решил примерить на себя и хотя бы отдаленно прочувствовать роль блокадного фотографа-любителя Александра Никитина и отправился зимой 2013-2014 гг. снимать «стратегические объекты» Ленинграда. Я сымитировал формат его фотографий и время года выбрал похожее на то, которое было запечатлено на трех сохранившихся его фотографиях. Я снимал только то, что существовало в 1941 году и для этого воспользовался найденной в американском онлайн-архиве немецкой аэрофотосъемкой высокого разрешения, сделанной примерно тогда же, зимой 1941-42 гг. Должен сказать, что когда ты даже «понарошку» представляешь себя на месте человека, нарушающего авторитарный запрет снимать (а фотографирование в СССР вообще было делом, часто сопряженным с опасностью, даже и в мирное время), твои ощущения и твой взгляд мягко говоря меняются.

В онлайн-галерее F11 представлены результаты тех съемок с привязкой к немецкой аэрофотосъемке и фотографии Александра Никитина, за которые он был арестован и осужден. Кроме них, вы увидите фото самого Никитина из его следственного дела (источник — упомянутая выше книга «Неизвестная блокада») и мой мокьюментарный «автопортрет», как бы иллюстрирующий знаменитое высказывание основателя ЧК Дзержинского: «если вы еще не сидите, это не ваша заслуга, а наша недоработка».

Максим Шер